Опалённые войной - В ГОСТЯХ У ОЛЬГИ-АЛЁНУШКИ или КРУГ ДРУЗЕЙ

Опалённые войной

Ольга-Алёнушка

Дата: Вторник, 09.05.2023, 16.00.25 | Сообщение # 1

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

Хочу предложить тему, в которой можно будет писать о том, как каждого из нас коснулась война. Если мы родились в послевоенные годы, то наши отцы и деды на фронте или в тылу приближали победу. А значит и нас, живущих ныне, война тоже коснулась.

P.S. Тема посвящена воспоминаниям, а не "разборкам" кто прав, а кто виноват. Поэтому большая просьба не затевать в ней споров.

Настоящая женщина – всегда немножко колдунья.
А настоящая женщина на кухне – это и вовсе волшебница.

Мой форум: КРУГ ДРУЗЕЙ

Ольга-Алёнушка

Дата: Вторник, 09.05.2023, 16.07.40 | Сообщение # 2

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

Мой папа был военным врачом - хирургом. Прошёл от Сталинграда до Праги. Был инвалидом войны. До 60-летия Победы папа не дожил всего 2 месяца.

Папин младший брат Борис погиб в самом начале войны - 13 июля 1941. Он был лётчиком (стрелок-радист). Моему дяде было всего 20 лет. Он похоронен на Смоленщине.

Моя мама (на момент начала войны ей было всего 11 лет) пережила войну в эвакуации в Омске, куда был направлен Киевский авиазавод, на котором работал мой дедушка. А потом, вернувшись домой в родной Киев, помогала разбирать завалы на Крещатике.

О том, как коснулась война моей семьи, могу добавить, что один из нескольких воевавших братьев моей бабушки - Николай - погиб... скончался в 1943-м от ран где-то под городом Запорожье; одна из сестёр - Мелания - уходила из блокадного Ленинграда с тремя детьми по Дороге Жизни, а другая - Татьяна - не смогла уйти из Ленинграда, но пережила блокаду. Сестру моего дедушки Анастасию - весной 1943-го забрали в гестапо... больше её никто не видел... Она работала в Городской Управе и помогала подпольщикам. Её дочери и внучка предполагают, что Нана (так в семье называли дедушкину сестру) сгинула в Бабьем Яру...

Папа очень не любил вспоминать о войне. И каждый раз мучился, когда его приглашали в школу на Уроки Мужества. Говорил: "ну что вам рассказывать? Война - это страшно, красоты в ней нет." За эвакуацию раненых под Сталинградом папа был награждён Орденом Красной Звезды.

У меня всегда ком в горле, когда я читаю воспоминания о войне, или рассказы людей о том, как их семьи задела война. Мы не можем себе представить даже сотую долю того ужаса, который пришлось пережить ветеранам... Мне иногда кажется, что те низкопробные фильмы ужасов, которые показывают по ТВ (с реками крови и проч.), - это детский лепет по сравнению с реальностью войны. Папа однажды обронил фразу, рассказывая о бомбёжке фашистами медсанбата под Сталинградом: "Когда мы смогли выйти из укрытия, то увидели ужасную картину: части человеческих тел висели на ветвях кустов и деревьев, всё было в крови и грязи..." Это ли не настоящий ужас?!

Ольга-Алёнушка

Дата: Вторник, 09.05.2023, 16.11.34 | Сообщение # 3

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

Слёзы ветеранов...

Однажды, много лет назад я увидела, как плачут сильные, мужественные люди, прошедшие "мясорубку войны".

Шёл 1981 год, был месяц май, приближался День Победы. Кто-то из знакомых моих родителей пригласил нашу семью (родителей и меня с братом) поехать машиной на празднование Дня Победы в город-герой Волгоград. Брат заканчивал 9-й класс, а я - I курс института. Мы были молоды и смотрели на мир широко раскрытыми глазами. Было какое-то чувство лёгкой эйфории от того, что День Победы мы отметим не в родном городе, а в Волгограде.

Честно говоря, я не помню подробностей ни самой дороги, ни того, как приехали в Волгоград, ни того, как добрались до Мамаева кургана. Но я очень хорошо помню чувства, эмоции, ощущения.
9 мая 1981 годы, ясный солнечный день, Мамаев курган, нескончаемый поток людей и огромное море цветов. Цветы были везде куда только можно было дотянуться рукой. Создавалось впечатление, что цветами был усеян весь Курган. Пришедшие на Курган люди со словами благодарности дарили цветы ветеранам. Какая-то женщина, идущая нам навстречу, подошла к папе, протянула ему букет тюльпанов и сирени, потом обняла его и сказала только два слова: "Спасибо вам!". Её глаза были полны слёзы. Взглянув на отца, я увидела, что и у него в глазах стоят слёзы, от нахлынувших эмоций трудно было говорить. Вот и сейчас пишу, а у самой ком в горле.

Вот тогда я впервые поняла и прочувствовала до глубины души, что значит "Праздник со слезами на глазах".

Мамаев курган

Родина-мать зовёт!

Стоять насмерть

Мамаев курган

Скорбь матери (Площадь Скорби)

Зал Воинской славы

Ольга-Алёнушка

Дата: Вторник, 09.05.2023, 16.21.55 | Сообщение # 4

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

Терезин: боль русского сердца.

28.05.2010

Лег над пропастью русский путь.
И срывается в бездну даль.
Русский русского не забудь.
Русский русского не предай…

Леонид Корнилов, «Русский русскому»

Экскурсанты тихой вереницей следуют за гидом с табличкой. Говорят по-английски, в группе есть темнокожие – наверное, американцы. Совсем как у Евтушенко: «И ходят вежливо по ним, по старым ранам, иностранцы». Да, Терезин – это давняя рана и вечная боль.

Городок, находящийся в границах одноименной крепости, расположен в 60 километрах от Праги. Его трагическая история - часть Холокоста. В этом качестве она представлена во многих трудах. Мы не ставим целью добавить свое слово к исследованиям данной темы. У нас другая задача: пройти по русскому следу. Мы не хотим, чтобы забылось, что в Терезине были «наши» и было «наше».

Еще в Первую Мировую в Терезинской крепости содержались русские военнопленные и гражданские русскоязычные узники из Закарпатья, стремившегося к соединению с Российской Империей. Одна из камер на крепостном дворе так и называется – «Русская». Кажется символичным, что это камера №1. Об этом нечасто вспоминают, но Терезин был первым в Европе концлагерем, предназначенным для осуществления этнической чистки. Лагерем именно и конкретно для русских! И, хотя во Вторую Мировую Терезин стал концлагерем именно и конкретно для евреев, «русский дух» там сохранился и даже приобрел значение живительного глотка воздуха в удушающей атмосфере гетто.

Изучая то, что было написано и снято о Терезине до нас, мы с особым вниманием смотрим кадры из пропагандистского фильма 1944-го года. Он был сделан по приказу Гиммлера с целью убедить современную мировую общественность в том, что Терезин является не транзитным лагерем-гетто, а свободным городом, находящимся под самоуправлением еврейского населения. Фильм так и назывался: «Город, подаренный фюрером евреям». На экране «подарок» 1944-го года и сегодня смотрится симпатично: аккуратный чешский городок с костелом, ратушей, красивыми общественными зданиями по периметру небольшой площади. Зрители могут видеть мирный труд в теплицах и молодом саду, футбольный праздник, аншлаг в лекционном зале, концерт в музыкальном кафе. Не радует интерьер жилых помещений с трехэтажными нарами и спартанским бытом, но и в бараках все заняты приятными делами – играми, рукоделием, беседами, чтением книг…

В киношной «липе» была доля правды. В «образцовом» Терезине и впрямь играли в футбол, читали лекции, рисовали и ставили спектакли. В то же самое время здесь голодали, мерзли, умирали от болезней, сгорали в печах крематория и в переполненных вагонах уезжали в лагеря истребления. Если помнить об этом, становится понятно, чем были для людей в Терезине музыка, литература, театр: иллюзорным островом благополучия, прибежищем от кошмарной реальности. Но музыканты в оркестре менялись очень часто, и, если актер не появлялся на репетиции, это обычно означало, что его уже нет в живых.

Среди спектаклей, которые ставились в гетто, были пьесы Чехова и Гоголя. Сохранились эскизы театральных костюмов к чеховским пьесам, нарисованные афиши и билеты на представления. Они пользовались большим успехом у зрителей. Только в январе 1944-го года «Женитьбу» в Терезине показали 22 раза! А в марте 1944-го гоголевская пьеса в талантливейшей, по воспоминаниям бывших узников, постановке Густава Шорша, шла под музыку Брамса и Дворжака в исполнении знаменитых в Европе музыкантов.

Театральный репертуар в Терезине ограничивал запрет администрации на трагедии, любые страдания на сцене строго наказывались, за отсутствие улыбки актера могли отправить в Освенцим. Но, думается нам, в гетто весьма многозначительно звучали и финальная реплика из чеховской «Свадьбы»: «Мне душно! Дайте атмосферы!», и слова старика Луки из «Медведя»: «Всякое дыхание радуется, даже кошка и та свое удовольствие понимает и по двору гуляет, пташек ловит, а вы целый день сидите в комнате, словно в монастыре, и никакого удовольствия. Да, право! Почитай, уж год прошёл, как вы из дому не выходите!..».

В атмосфере тотальной несвободы в Терезине жили и взрослые, и дети – по разным данным, их было от 12 000 до 18 000. Подростки помещались отдельно от родителей в школьном здании, которое называлось «Блок L 417». В этом блоке, в общежитии №1 дети-заключенные организовали коммуну по типу описанной в повести русских авторов Г.Белых и Л.Пантелеева, назвав ее так же: «Республика ШКИД». Книга, которую сочинили два юноши – семнадцати и девятнадцати лет, стала очень популярна у мальчишек в гетто. В отважных, предприимчивых и непокорных шкидовцах подростки из Блока L 417 узнавали себя.

В «Республику ШКИД» пестрая ватага ребят превратилась благодаря усилиям талантливого педагога – профессора Вальтера Эйзингера. До войны он преподавал чешский язык и литературу в гимназии в Брно. По воспоминаниям Иржи Франека, работавшего в гетто рядом с Эйзингером, профессор «был замечательным воспитателем, восторженным коммунистом, беззаветно преданным Советскому Союзу». Он хорошо знал русский язык, любил русскую литературу и делился своими знаниями с ребятами. Кстати добавим, что Иржи Франек, которого мы процитировали, после войны стал профессором русской литературы в Праге.

Терезинские «шкидовцы» придумали для своей республики герб. На нем изображены книга, летящая пуля и звезда. Она желтая, но пятиконечная, и определенно напоминает о том образце, которому подражали юные узники – о детской коммуне в молодой советской республике. Напоминает об этом и сочиненный ребятами гимн со словами «Каждый человек как брат нам». Его пели на мотив «Варшавянки» - известной песни русского пролетариата.

«Республика ШКИД с флагом, гимном и журналом, который мы делали, была для нас приключением, и оно дало нам иллюзию свободы», - свидетельствует бывший терезинский «шкидовец» Курт Котоуч. Журнал, о котором он упоминает, был секретным и назывался «Ведем», что означает «Мы ведём». Помимо детских произведений, на страницах журнала мы находим пересказ горьковской «Песни о Соколе», фрагменты из «Левого марша» Маяковского и переводы с русского на чешский стихов Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Фета, Есенина, Бунина, Бальмонта и Тэффи. Их сделал для своих воспитанников профессор Эйзингер.

О русской классике ребятам рассказывал и Карел Полачек – замечательный писатель-юморист, имя которого в Чехии известно почти так же широко, как имена Карела Чапека и Ярослава Гашека. Полачек погиб в Освенциме - как и большинство терезинских «шкидовцев». От них остались 800 страниц «Ведема. От других узников – рукописи, картины, конспекты лекций, партитуры музыкальных произведений.

Так, знаменитый чешский композитор Гидеон Кляйн в гетто создал оригинальные аранжировки русских народных песен, а писатель Йозеф Тауссиг читал в Терезине блестящие лекции о русской литературе. Он же выступил с самой короткой в истории гетто лекцией, и она тоже была непосредственно связана с русской темой. В день, когда в Терезине узнали о разгроме немецко-фашистских войск под Сталинградом, Тауссиг выбрал темой доклада «Приключения бравого солдата Швейка». «Как многие из вас знают, - начал он, – Швейк сказал: «Легко попасть в окружение, но очень трудно из него выйти. Это настоящее военное искусство». Все мгновенно уловили шутку, раздался громовой хохот, и на этом лекция закончилась.

В сохранившемся в архиве отчете о проведении лекционных занятий неоднократно упоминаются «Гоголевские вечера». А в июне 1944-го чешский музыкант Бернард Кафф блистательно исполнял в Терезине «Картинки с выставки» Мусоргского - рассказывают, что в его интерпретации финала «Великие врата в стольном городе во Киеве» узники слышали оптимистичное пророчество о скором прибытии Красной Армии-освободительницы. И, хотя одной только русской классикой театрально-концертный репертуар и тематика лекций в гетто далеко не ограничивались, мы с гордостью отмечаем: русское слово в Терезине звучало веско и имело особый смысл. Интерес к русской культуре здесь был и попыткой нащупать в рушащемся мире незыблемое, вечно ценное, и скрытой формой протеста против фашистского режима: не надо забывать, что надежду на освобождение узники связывали, в первую очередь, именно с Советской Армией. И не зря: в мае 1945 года Терезин освободили войска армии маршала Конева.

Стремительное наступление советских войск помешало администрации лагеря привести в исполнение принятое на совещании в гестапо решение истребить всех узников и взорвать концлагерь.

В это время только на первом дворе Малой крепости находилось около полутора тысяч заключенных. В некоторых камерах теснилось до 90 человек. В так называемой Русской камере помещались граждане Советского Союза, которых жестоко истязали.

Миша Любкин, шестиклассник из-под Брянска, оказался в Терезине после того, как бежал через Судеты в Чехословакию из интернационального лагеря под Дрезденом. После войны он вспоминал: «Крепость, построенная Марией-Терезией, была превращена в лагерь. Рядом был Терезиенштадт, город-гетто. Через него заключенные шли к реке, а оттуда – на работу. По всей округе раздавался гул деревянных колодок, а мимо грохотали вагонетки с трупами умерших от голода людей. Так продолжалось до весны 1945 г. А 30 апреля мы проснулись от необычной тишины. Открыли двери камер. Эсэсовцев не было. Но ворота были заперты. По звуку летающих самолетов определили: наши, советские!».

В это время в крепости Терезин находилась в заключении и юная радистка из Краснодона Шура Панченко, подруга знаменитой Любы Шевцовой из «Молодой гвардии». «Немцы куда-то исчезли, - вспоминала она. - И вскоре двери моей камеры открыли русские солдаты, положили меня на носилки и вынесли из подвала. По дороге шла танковая колонна. Сколько меня били на допросах, сколько издевались фашисты, я ни разу не проронила слезу. А тут, глядя на своих освободителей, заплакала».

В одной Русской камере советские военнопленные, очевидно, не умещались. Дочь бывшего солдата Ильи Федоровича Назарова опубликовала в Интернете фотографии, сохранившиеся в семейном архиве. На снимке, сделанном в 1989 году, бывший узник Терезина Илья Назаров снят в дверях 21-й камеры, где он и его друзья-чехи находились в заключении в 1942-1943 г. Косвенным подтверждением того, что в Малой крепости в годы Второй Мировой содержалось немало пленных русских, может служить и небольшая выдержка из автобиографического рассказа кавалера двух орденов Отечественной войны и двух – Красной Звезды, бывшего сына полка и военного дирижера Владимира Лицмана. Он рассказывает: «Война для меня окончилась в Праге. В концлагере Терезин я собрал 12 наших военнопленных, бывших военных музыкантов, и создал свой первый духовой оркестр… Командир полка нас услышал и сказал: «Это будет наш оркестр».

Первые машины советской боевой техники под командованием генерала Рыбалко въехали в Терезин 8 мая. В воспоминаниях командира 32-гвардейского стрелкового корпуса 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта, дважды героя Советского Союза Александр Родимцева есть описание этого момента: «Гвардейцы ворвались в Терезин, где тысячи узников уже были согнаны для расстрела - чехи, русские, мадьяры, жители многих стран Европы. Опоздай гвардейцы на полчаса, на пятнадцать минут, все было бы кончено. В этот момент генералу доложили: в толпе собранных на расстрел рожает женщина. Родимцев приказал немедленно доставить ее в медсанбат 13-й гвардейской дивизии, уже подошедшей к Терезину. После боя Родимцев прибыл в медсанбат и узнал, что узница из Венгрии, изможденная, весящая всего около 40 килограммов, родила девочку. Это было событие, взволновавшее всех жителей Терезина. По корпусу прошла весть: девочка и мать живы!» Малышку назвали русским именем Валя. Ныне Валентина Бадаш, как и генералы Рыбалко и Родимцев, в числе почетных граждан чешского города Терезин.

Кавалер пяти боевых орденов Наум Левин, прошедший войну под знаменами танковой армии генерала Рыбалко и гвардейского корпуса генерала Родимцева, вспоминает, что освободители Терезина застали в гетто узников, доведенных до крайней степени истощения: «Большинство из них были больны тифом… Из 15 тысяч мальчиков и девочек в живых остались лишь 92 ребенка. По приказу советского командования немедленно были развернуты шесть армейских госпиталей». Медсанбату пришлось много потрудиться: бушевавшая в Терезине эпидемия сыпного тифа унесла жизни свыше 2000 человек. От тифа в крепости умер, например, известный чешский композитор, профессор Пражской консерватории Рудольф Карел. Он много лет жил в России, преподавал в музыкальных школах в Ростове и Таганроге, дирижировал оркестром в Сибири и сочинил симфонию «Демон» по одноименной поэме М.Лермонтова.

Эпидемию удалось ликвидировать благодаря прибытию армейских лазаретов с передвижными лабораториями и самоотверженной работе нескольких сотен советских медиков. И ценой жизни 60 врачей и медсестер, которые умерли в Терезине. Как и погибших узников, их похоронили рядом с Малой Крепостью, на Кладбище Народов.

Через Терезин прошло свыше 120 тысяч узников из Чехии, Моравии, Германии, Австрии, Голландии, Дании, Словакии, Венгрии. 33 000 человек умерли в самом Терезине, 88 000 были депортированы в лагеря уничтожения. Выжили немногие. Среди них оказался и четырехлетний Павел Шепелев из Сочи. Отправленный военным эшелоном в Россию и выросший в детском доме, Павел мало что запомнил о своей жизни в гетто. Он узнал Терезин по фотографии в журнале и в смятении написал в редакцию: «Видел я эту церковь и площадь с липами, но плёнка проявлена не с той стороны. Вы посмотрите на снимок с обратной стороны: всё так же, только не так. Река должна быть справа от церкви, а площадь – слева. По этой дороге я ходил не раз. Я был маленького роста, и сначала показывалась башенка церкви, потом крыша с красной черепицей. Там были такие окна – как бы веселые, разноцветного стекла, и лип запах я до сих пор помню, и всю жизнь вспоминаю. И рассказываю жене, что я видел страну, где люди не говорят, а поют. И всё теперь встало на место». Туман, милосердно затянувший глубины памяти, развеялся. Запомнившаяся ребенку прекрасная страна, где все поют оперные арии, оказалась не сказочным сном, а кошмарной явью.

…Мы осторожно ступаем между рядами надгробий. На каменных плитах, под лепестками, осыпавшимися с розовых кустов, только номера, даты смерти и имена, за которыми угадываются просторы Европы: Ольга Глассерова, Шандор Банваи, Ласло Шанто, Ян Матушка, Эмилия Серано, Мари фон Невлински, Роза де ла Пара. А вот и наш земляк: Антон Виноградов, номер 2121, умер 8 июля 1945 года. Кем он был, Антон Виноградов? Узником гетто или одним из тех 60 советских медиков? Мы этого не узнали. Но русское имя запомнилось.

С культурной элитой Европы, определившей «феномен Терезина», Россию соединяло множество связей. Мы попытались найти и показали читателю лишь некоторые из этих нитей, особо стараясь подчеркнуть, какую живительную силу имело для узников воспетое Ахматовой «Великое русское слово».

Немецкий пастор Мартин Нимеллер, узник нацистских лагерей, с горечью вспоминал: «Сначала они пришли за евреями. Я молчал – я не был евреем. Затем они пришли за коммунистами. Я молчал – я не был коммунистом. Затем они пришли за профсоюзными работниками. Я молчал – я не был профсоюзным работником. Потом они пришли за мной – не осталось никого, кто мог бы помочь мне». Напомним: трагическая история Терезина как крепости-тюрьмы началась с того, что он стал концлагерем для русских. «Я молчал – я не был русским»…

Бесспорно, национальность и вероисповедание имеют значение, но есть человеческие категории более высокого порядка: гуманизм, толерантность, культура мира и ненасилия. И основа для них – способность к состраданию. Мы акцентировали те моменты и мотивы, которые позволяют нам ощутить сопричастность к трагедии Терезина. Не дистанцироваться от боли другого народа, а почувствовать, что всё это – и наше тоже! И разве они нам чужие? Те 115 мальчишек, которые организовали в Терезине свою «Республику ШКИД». Их учитель, переводивший в гетто стихи русских поэтов. Ученые и писатели, читавшие другим узникам лекции по русской классике. Режиссеры, ставившие пьесы русских авторов, и художники, рисовавшие к ним афиши и костюмы… Макс Герман – немецкий историк литературы и театра, почетный член отдела истории и театра Государственного института истории искусств в Петрограде, погибший в Терезине в 1942-м. Чешский писатель Ярослав Кратохвил, основавший в Чехословакии общество экономического и культурного сближения с СССР и погибший в Терезине в 1945-м. Хана и Павел Хаасы, Зигмунд Шуль, Эгон Ледеч, Роберт Даубер, Виктор Ульманн – композиторы, которые прошли через Терезин и погибли в лагерях смерти, а музыка их сохранилась и впервые прозвучала в Москве, в Рахманинском зале консерватории! Создатель чешской психологической прозы Иван Клима, оставивший в Терезине три года детства - по его собственным словам, «жизнь ему спасла Советская Армия». Как и другому знаменитому писателю-романисту - Арношту Люстигу, который также находился в терезинском гетто ребенком.

В мае 2008-го, выступая по чешскому радио, Арношт Люстиг поделился незабываемыми воспоминаниями об освобождении Праги: «В среду утром в город вошли русские танки. Этот день стал самым счастливым в моей жизни! Этим ребятам было, как и мне – 18. Они приехали чумазые, вспотевшие. Но для нас все они были прекрасными, люди готовы были носить их на руках, приносили цветы и продукты. Ведь они означали мир!»

Памятник маршалу Коневу в Праге мы находим без труда. На пьедестале лежит букет, ветер развевает черные ленты с надписью на чешском: "Нашим освободителям". А вот памятник Русскому Солдату в Терезине расположен вдали от туристических маршрутов. Даже местные жители затруднились указать нам дорогу к нему.

И это тоже – боль русского сердца.

Елена Логунова

ИСТОЧНИК

Ольга-Алёнушка

Дата: Вторник, 09.05.2023, 16.27.57 | Сообщение # 5

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

Откуда я узнала об этом концлагере? Из очень редких воспоминаний папы о войне. Он служил в 13 Гвардейской стрелковой дивизии (в составе 1-го Украинского фронта) - папа был командиром медсанбата. И папа оказался очевидцем некоторых событий. Ещё он вспоминал, как при освобождении заключённых, открывая камеры, видели "штабеля" измождённых и крайне истощённых трупов... Открыв одну из камер, обнаружили всего один... кто-то из сопровождавших сказал: "Вот ещё один". Это был скелет, обтянутый кожей... вдруг "труп" зашевелился... Потом, уже нам, детям, папа говорил, что всю жизнь помнил эти голодные глаза...

Ольга-Алёнушка

Дата: Пятница, 09.05.2025, 22.24.39 | Сообщение # 6

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

Уже не первый год задаюсь вопросом

Можно ли в шествии Бессмертного полка нести портрет родственника - труженика тыла?

И вот какие мнения нашла в интернете.

Свой вклад в Победу вносили как воины, так и труженики тыла - без них победа была бы невозможна.

В соответствии с Уставом Бессмертного полка, главной его задачей является сохранение в каждой семье памяти о ПОКОЛЕНИИ, участвовавшем в Великой Отечественной войне. То есть все, кто помнит и чтит своего родственника - будь то ветеран армии или флота, партизан, подпольщик, труженик тыла, блокадник, узник концлагеря или ребёнок войны - может принять участие в торжественном шествии 9 мая, пронеся портрет своего героя.

* * * * *
Я думаю, что на шествии Бессмертного полка, не только можно, а нужно нести портреты тружеников тыла, ведь они тоже ковали победу в тылу, производя продукцию для фронта, у каждого труженика тыла была своя линия фронта где он не покладая рук работал, внося свою лепту в скорейшем разгроме нацистской Германии.

* * * * *
Участие каждого человека, присоединившегося к идее и принявшего участие в акции "Бессмертный полк" важно и показательно.

В каждой семье имеются предки, которые приняли участие в освободительной, кровопролитной войне, Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг.

Есть родственники, которые своим трудом в те трудные годы вносили посильный вклад в Победу, трудились в тылу и создавали основу для Победы.

Их труд декларировал манифест: Выстоять и победить!

Поэтому, если человек был замечательный, уважаемый труженик тыла, то ему конечно же имеется место в рядах Бессмертного Полка.

* * * * *
Солдат воевал, но воевал в одежде и обуви, что ему шили, кушал, что выращивали, обрабатывали, стрелял оружием, которое делали, лечился лекарствами, которые тоже делали... Труженики тыла вносили свой немаловажный вклад в победу, вели свою войну - со временем, с оборудованием, с самими собой, чтоб успеть как можно всего изготовить, и качественно, и успеть передать, и чтоб не встал станок, не встал завод.

Пройти с фотографией человека, который приближал победу тоже, почтить его память, значит сделать дело доброе, честное.

К фото укажите, где работал и кем участник Бессмертного полка.

И только люди недалекие могут шипеть, зачем вы пришли с фотографией швеи, или рабочего завода.

Ольга-Алёнушка

Дата: Пятница, 09.05.2025, 22.39.32 | Сообщение # 7

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

А вот что пишут об этом в "Известиях"

"Бессмертный полк" запрещает отделять фронтовиков от тыловиков

Организаторы народной акции "Бессмертный полк", посвященной 71-й годовщине Великой Победы считают, что портреты всех героев, внесших вклад в Великую Победу, должны быть в одном строю.

Таким образом они ответили на предложение одного из регионов, где решили провести отдельную акцию, именуемую как "Бессмертный тыл", а в другом и вовсе - "Бессмертный цех". Сопредседатель общероссийского общественного движения "Бессмертный полк России" Геннадий Иванов пояснил Известиям, что при выделении отдельной колонны для тружеников тыла произойдет разделение семей потомков героев войны.

По его словам, "что может получиться? Семья шла с портретом деда-фронтовика и бабушки - труженицы тыла. Если новая идея воплотится в жизнь - кто-то из них должен будет нести портрет своей бабушки в другой колонне, а этого ни в коем случае нельзя допустить. К примеру, народный артист СССР Василий Лановой нес в руках портрет своей матери - труженицы тыла. Если и Москва поддержит предложение - он уже должен встать в ряды "Бессмертного тыла".

Напомним, одной из целей движения "Бессмертный полк", которая прописана в его уставе, является "сохранение в российских семьях памяти об участниках Великой Отечественной войны, тружениках тыла, памяти о павших защитниках Отечества".

Таким образом, "ни труженики тыла, ни другие категории граждан, ковавшие победу над фашистами, не забыты - их портреты наряду с портретами воинов-победителей "шагают" в одном ряду, плечом к плечу. Стоит отметить, что среди инициаторов прохождения отдельной колонны, именуемой "Бессмертный тыл", за редким исключением никто ранее не держал в руках ни портрета фронтовика, ни труженика тыла. Так и напрашивается вопрос: где же вы были раньше, когда акция только набирала ход, когда ей была необходима поддержка? Стоит, наверное, задуматься над тем, как бы ненароком не навредить этому движению" резюмировал Иванов.

ИСТОЧНИК

Ольга-Алёнушка

Дата: Суббота, 10.05.2025, 02.29.06 | Сообщение # 8

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

Младший брат моего папы, Борис, до отправки на фронт. Ему было всего 20 лет...

Могила Бориса на сельском кладбище. Он погиб 13 июля 1941 года в небе над селом Максимово Демидовского района Смоленской области

Мои родители летом 2002 года на перезахоронении Бориса на Поле памяти в городе Демидов

Спасибо за подаренную жизнь - Владимир, Роман, Николай, Алла и Владислав

А это уже могила с переустановленным памятником

Ольга-Алёнушка

Дата: Суббота, 10.05.2025, 02.48.38 | Сообщение # 9

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

Цитата

.
Он погиб 13 июля 1941 года в небе над селом Максимово Демидовского района Смоленской области

.

Из воспоминаний папы, а также очевидцев

Мой брат Борис в 1939 году был призван в армию и, естественно, был направлен в авиацию (кстати, он к моменту призыва уже был студентом Московского авиационного института). В 1941 году брат должен был демобилизоваться, но началась Великая Отечественная война. И его, сержанта, направили на фронт. Он был радистом-стрелком в экипаже командира эскадрильи дальних бомбардировщиков.

Последнее его письмо, датированное 10 июля 1941 года, я получил где-то в конце июля, а 13 июля 1941 года брат мой погиб под Смоленском. Их самолёт загорелся и стал падать. Лётчик и штурман выпрыгнули из горящего самолёта с парашютами. Мы разыскали нескольких очевидцев этой трагедии, которые рассказали нам, что они видели как горящий самолёт падал прямо на деревню. Но потом несколько выровнялся и пошёл в сторону от деревни и упал в стороне от неё. Это говорит о том, что Борис взял управление горящим самолётом на себя и отвёл его от деревни. Люди видели, как Борис после этого выпрыгнул из самолёта. Но его парашют зацепился за горящий самолёт. И Борис погиб вместе с самолётом. Местные жители вытащили Бориса из горящих обломков самолёта и похоронили сначала перед школой в селе Максимово, а затем на следующий день перезахоронили его на ближайшем деревенском кладбище. При брате были его личные документы, по которым люди установили личность лётчика и местожительство наших родителей. Через партизан (Смоленщина была оккупирована) люди сообщили о гибели брата родителям. Могила брата была на краю болота и в последние годы стала сползать в болото. В 2002 году по нашей просьбе и по решению Демидовского райсовета, военкомата и Совета ветеранов гор. Демидова Смоленской области, моего брата перезахоронили на "Поле Памяти" под гор. Демидовом.

Ольга-Алёнушка

Дата: Суббота, 10.05.2025, 04.47.18 | Сообщение # 10

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

Немного из папиных воспоминаний

Ну, а моя жизнь сложилась иначе.

Мечтой моей было стать врачом. И я им стал. Но желание быть военным меня тоже не покидало. При 2-ом Московском мединституте был военный факультет, но он имел всего два курса (IV и V). Я подал заявление с просьбой перевести меня на военный факультет. 21 июня 1941 года, т.е. за один день до начала войны, я получил приказ о переводе меня на военный факультет. Так исполнилась моя вторая мечта, и я стал военным.

Первый день врач

В связи с войной, наш военный факультет 2-го ММИ эвакуировали в город Омск, где мы 15 марта 1942 года получили дипломы «врача-лечебника».

Всю нашу 231-ю стрелковую дивизию, направили под Сталинград, куда мы прибыли в конце августа 1942 года. И были там до конца Сталинградской битвы, которая окончилась 2 февраля 1943 года. А нас, целый корпус (конечно здорово потрепанный), оставили для уборки немецких трупов еще до апреля 1943 года. Мы уезжали из Сталинграда, когда немецкие трупы лежали еще штабелями.

Вспоминаю один эпизод из этой войны. Наша дивизия в Сталинградской битве шла с севера почти по берегу Волги. И тылы полков располагались в балках (оврагах). Во всех четырех полках старшими врачами были мои однокашники. Так как в артиллерийском полку раненых всегда меньше, чем в стрелковых, я иногда ходил к своим товарищам. ПМП (полевой медицинский полк) размещались и в землянках, и в палатках. Вот однажды в сентябре 1942 года я был в ПМП соседнего стрелкового полка. Раненые лежали на откосах балки. Раненых было много, где-то около сотни человек. Вдруг налетел десяток пикирующих немецких самолетов. Над медпунктом они образовали кольцо и пикировали по очереди под вой своих сирен. Заходя в пике, каждый из самолетов стрелял из носовых пулеметов. Затем бросал бомбу, и, поднимаясь из пике, стрелял из хвостовых пулеметов. Это продолжалось минут 30. После того, как самолеты улетели, на балку страшно было смотреть. Это зверство фашисты произвели, невзирая на красный крест, который был у ПМП.

В конце октября 1942 года остатки нашей 231-й стрелковой дивизии расформировали и людей передали в другие части. Я попал в 299-ю стрелковую дивизию там же под Сталинградом. Стал старшим врачом стрелкового полка.
Наша дивизия после Сталинграда была под «Курской дугой», но в бою там не участвовала — была во втором эшелоне. А затем 299 дивизия прошла через всю Украину: Харьков, Полтава, Знаменка, Кировоград и далее до западной границы.

Зимой 1943-1944 года я перешел в 13-ю гвардейскую дивизию тоже на должность командира медсанбата. Летом 1944 года я был назначен начальником санитарной службы дивизии (дивизионным врачом). А дивизия именовалась: 13-я Гвардейская Полтавская ордена Ленина, дважды Краснознаменная, орденов Суворова и Кутузова стрелковая дивизия. В этой дивизии я окончил не только войну, но и службу в армии. Сразу после войны я очень тяжело заболел воспалением почек. Дважды подолгу лежал в госпитале. А затем демобилизовался.

Ну, как и всякой войне, этой войне пришел конец. 8 мая 1945 года наша дивизия была в Дрездене. Я приехал на переправу через реку. Такой переправы я за всю войну не видел: солдаты в яркий солнечный день садятся в лодки и спокойно без всякой стрельбы переплывают через реку. А немецкие мальчишки бегают по берегу и кричат «война капут», «Гитлер капут».

Я поехал к своему месту дислокации и стал слушать радио. И вдруг слышу, на русском языке говорят, что Германия капитулировала. Тут же пошел в штаб дивизии и комиссару говорю, что я слышал. Он меня спрашивает, сам ли я слышал. Говорю да, сам. Он дает распоряжение проводить в частях митинги по поводу окончания войны. Я же вновь стал слушать радио. И к моему удивлению больше об окончании войны не говорят ни слова. Думаю, что же это за победа, если о ней по радио больше не говорят. У меня появилось сомнение: не передал ли кто-либо о капитуляции Германии с целью какой-то провокации? В это время дивизия получила приказ о срочной передислокации в Чехословакию под Прагу, на выручку восставших там пражан против фашистов. Ночью и слушал все время радио. Вдруг услышал в 3 часа ночи передачу из Москвы о том, что Германия объявила о безоговорочной капитуляции. Оказалось, что Германия вначале капитулировала перед Западными государствами, которое наше Верховное командование не признало и потребовало безоговорочной капитуляции перед всеми государствами, в том числе и перед СССР.

Наша дивизия, как и вся 5-ая Гвардейская армия, успели форсированным маршем подойти к Праге и помочь восставшим пражанам. Вот так и кончилась Великая Отечественная война.

В первый день демобилизации

5 марта 2004. А до 60-летия Победы папа не дожил всего 2 месяца.

Ольга-Алёнушка

Дата: Воскресенье, 11.05.2025, 03.55.52 | Сообщение # 11

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

Наиболее полные воспоминания папы о войне (это практически всё, что он когда-либо рассказывал об этих годах)

Помню в юности, нам, молодым парням, очень хотелось служить в армии. Привлекали нас строгость в поведении, красивая форма, какая-то подтянутость во всем, дисциплинированность военных. Не малую роль сыграли рассказы о героях гражданской войны. И нам хотелось быть такими же. И если кому-то из нас отказывали в призыве в армию, например, по состоянию здоровья, то это было для человека целой трагедией. Мы с удовольствием становились военными, надевали военную форму. Были горды!

Тогда, в 30-х годах, молодые люди призывались в армию по достижении 21 года. А нам было где-то 16-18 лет. Поэтому мы и шли в различные, приближенные к армии, клубы, школы, принадлежащие очень мощной и довольно богатой военизированной общественной организации «Осоавиахим».

Мне нравился конный спорт, и я пошел в конноспортивную военизированную школу. А брат мой (он моложе меня на 2 года) пошел тоже в военизированный авиаклуб. Мы носили военную форму, но в петлицах (погон тогда еще не было) были эмблемы наших видов спорта и звездочки, которые давались, когда спортсмен становился инструктором спорта (по теперешнему это что-то близко к тренеру).

Брат мой научился водить учебный самолет У-2 еще будучи школьником. А я с большим удовольствием занимался конным спортом и до начала войны стал инструктором. Это мне потом пригодилось.

Кстати, в феврале 1941 года в день Красной Армии на конноспортивных соревнованиях в Москве я занял первое место в своей категории (тогда еще не было спортивных разрядов, и та категория, по которой я выступал, равна теперешнему 1-му разряду).

Но мечтой моей было стать врачом. И я им стал.

Мой брат Борис в 1939 году был призван в армию и, естественно, был направлен в авиацию (кстати, он к моменту призыва уже был студентом Московского авиационного института). В 1941 году брат должен был демобилизоваться, но началась Великая Отечественная война. И его, сержанта, направили на фронт. Он был радистом-стрелком в экипаже командира эскадрильи дальних бомбардировщиков.

Последнее его письмо, датированное 10 июля 1941 года, я получил где-то в конце июля, а 13 июля 1941 года брат мой погиб под Смоленском. Их самолет загорелся и стал падать. Летчик и штурман выпрыгнули из горящего самолета с парашютами. Мы разыскали нескольких очевидцев этой трагедии, которые рассказали нам, что они видели как горящий самолет падал прямо на деревню. Но потом несколько выровнялся и пошел в сторону от деревни и упал в стороне от нее. Это говорит о том, что Борис взял управление горящим самолетом на себя и отвел его от деревни. Люди видели, как Борис после этого выпрыгнул из самолета. Но его парашют зацепился за горящий самолет. И Борис погиб вместе с самолетом. Местные жители вытащили Бориса из горящих обломков самолета и похоронили сначала перед школой в селе Максимово, а затем на следующий день перезахоронили его на ближайшем деревенском кладбище. При брате были его личные документы, по которым люди установили личность летчика и местожительство наших родителей. Через партизан (Смоленщина была оккупирована) люди сообщили о гибели брата родителям. Могила брата была на краю болота и в последние годы стала сползать в болото. В прошлом году по нашей просьбе и по решению Демидовского райсовета, военкомата и Совета ветеранов гор. Демидова Смоленской области, моего брата перезахоронили на «Поле Памяти» под гор. Демидовом.

На этом «Поле Памяти» под городом Демидов уже перезахоронено несколько десятков тел погибших воинов Великой Отечественной войны.

Мне думается, что такое отношение к могилам павших защитников Отечества является ярким примером того, как нам надо сохранять память о погибших воинах.

Ну, а моя жизнь сложилась иначе.

После окончания 7-го класса средней школы (тогда десятилеток еще не было) я пошел сдавать документы в медицинский институт, но их у меня не приняли, сказали, что я еще мал — мне было всего лишь 15 лет. Тогда я поступил в медицинский техникум (техникум потом переименовали в фельдшерско-акушерскую школу). Окончил я эту школу в 1937 году отличником. И это дало мне право поступить в мединститут без производственного стажа, но со вступительными экзаменами.

Я успешно кончил 3 курса в Московском областном клиническом институте (МОКИ). К этому времени мое желание стать врачом укрепилось, я убедился, что это моя дорога. Но желание быть военным меня тоже не покидало. При 2-ом Московском мединституте был военный факультет, но он имел всего два курса (IV и V). Я подал заявление с просьбой перевести меня на военный факультет. 21 июня 1941 года, т.е. за один день до начала войны, я получил приказ о переводе меня на военный факультет. Так исполнилась моя вторая мечта, и я стал военным.

В связи с войной, наш военный факультет 2-го ММИ эвакуировали в город Омск, где мы 15 марта 1942 года получили дипломы «врача-лечебника».

После окончания института нас всех направили в военные округа, где формировались воинские части. Я, как отличник, мог выбирать себе военный округ. Я выбрал Свердловский. Оттуда меня послали в город Кунгар, где формировалась 231-я стрелковая дивизия. Меня направили старшим врачом 1041-го артиллерийского полка. Артиллерия тогда была на конной тяге, поэтому меня, как конника-спортсмена, и назначили в артиллерию. Командир полка майор Сидоренко Петр Иванович поручал мне проводить с офицерами полка занятия по верховой езде. Вот и пригодились мои знания по конному спорту.

Формировались мы довольно долго. Затем нас перебазировали под Саратов. Там мы получили мат.часть, то есть пушки, и в конце лета нас, всю 231-ю стрелковую дивизию, направили под Сталинград, куда мы прибыли в конце августа 1942 года. И были там до конца Сталинградской битвы, которая окончилась 2 февраля 1943 года. А нас, целый корпус (конечно здорово потрепанный), оставили для уборки немецких трупов еще до апреля 1943 года. Мы уезжали из Сталинграда, когда немецкие трупы лежали еще штабелями. Ведь под Сталинградом было окружено 330 тысяч немцев, а в плен сдалось всего лишь 91 тысяча. Наших воинов погибло тоже много, но противник под Сталинградом потерял значительно больше нас. По литературным данным за всю Сталинградскую битву немцы потеряли около 1,5 млн. человек. Только за период с 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года немецко-фашистские потери под Сталинградом составили свыше 800 тыс. человек, а с 10 января по 2 февраля 1943 года наши войска разгромили 22 дивизии противника, подобрали и захоронили 147200 трупов гитлеровцев. Для сравнения скажу, что вся армия Наполеона, воевавшая в России в 1812 году, составила около 500 тысяч человек.

Сталинградская битва — это одна из самых тяжелых битв в Великой Отечественной войне. Потери были, конечно, колоссальные.

Вспоминаю один эпизод из этой войны. Наша дивизия в Сталинградской битве шла с севера почти по берегу Волги. И тылы полков располагались в балках (оврагах). Во всех четырех полках старшими врачами были мои однокашники. Так как в артиллерийском полку раненых всегда меньше, чем в стрелковых, я иногда ходил к своим товарищам. ПМП размещались и в землянках, и в палатках. Вот однажды в сентябре 1942 года я был в ПМП соседнего стрелкового полка. Раненые лежали на откосах балки. Раненых было много, где-то около сотни человек. Вдруг налетел десяток пикирующих немецких самолетов. Над медпунктом они образовали кольцо и пикировали по очереди под вой своих сирен. Заходя в пике, каждый из самолетов стрелял из носовых пулеметов. Затем бросал бомбу, и, поднимаясь из пике, стрелял из хвостовых пулеметов. Это продолжалось минут 30. После того, как самолеты улетели, на балку страшно было смотреть: лежала масса разорванных человеческих тел, отдельные части тел и органов висели на обломках мелких деревьев, которые росли в балке. Это зверство фашисты произвели, невзирая на красный крест, который был у ПМП.

В конце октября 1942 года остатки нашей 231-й стрелковой дивизии расформировали и людей передали в другие части. Я попал в 299-ю стрелковую дивизию там же под Сталинградом. Стал старшим врачом стрелкового полка.

Однажды, где-то в ноябре, фельдшер одного из батальонов доложил мне, что у него в батальонном медпункте скопилось около полутора десятка раненых. Они сами передвигаться из-за ранений не могут, эвакуировать их не на чем. Как быть? К этому времени лошадей в полках уже не было. Раненых из полковых ПМП, по положению, должен эвакуировать на себя медсанбат своими машинами. И вот когда приехал к нам за ранеными грузовик из медсанбата, я решил этим грузовиком забрать раненых из батальона. Водитель, конечно, сопротивлялся, в батальон ехать оказывался. Ведь до противника метров 400-500. Пришлось мне хорошенько припугнуть водителя серьезным наказанием за невыполнение приказа офицера. В те времена за невыполнение приказа офицера наказания были очень серьезными. В конце концов, водитель согласился. Снегу было много, по дну балки из-за сугробов было не проехать. Я сообщил фельдшеру, что приеду за ранеными на машине, и распорядился, чтобы подготовили раненых к быстрейшей погрузке. Ехать за ранеными пришлось по верху балки, прямо на виду у противника. Мы сумели так быстро доехать, погрузить раненых и уехать назад, что противник не успел сделать ни единого выстрела.

После этого начальник сан.службы дивизии сделал мне замечание, сказав: «Так ты мне все машины поразбиваешь. На чем я тогда буду вывозить раненых?» Насколько я понял, все это было доложено командиру дивизии, но от него замечаний я не получил.

А в конце ноября 1942 года я был назначен командиром медсанбата.

Командовал тогда нашей 299-й стрелковой дивизией подполковник Бакланов Глеб Владимирович, вскоре ставший полковником.

Помню, как меня наградили после Сталинградской битвы. В дивизионной газете был опубликован список награжденных. Была там и моя фамилия, как награжденного медалью «За боевые заслуги». Я был, конечно, рад — это же первая моя боевая награда. Всем боевые награды вручают, а мне нет. Прошло уже не менее месяца. В медсанбат как-то приехал комиссар дивизии (тогда комиссары уже назывались заместителями командиров по полит.части, но мы их все равно называли комиссарами). Я обратился к нему, говорю, что кажется, мне надо что-то получить (имея в виду медаль). А он мне ответил: «Вам? Вам - нет». Я, естественно, был в недоумении — ведь сам читал в газете. Прошло еще какое-то время, меня вызывают в штаб дивизии и вручают «Орден Красной звезды». В отделе кадров я спросил: в чем дело? Кадровики мне говорят, что «было нам с твоим орденом...» Оказалось, что меня представляли к ордену, но чиновники «свыше» снизили на медаль. Генерал Бакланов отказался вручать медаль и приказал вновь оформить документы на орден.

Наша дивизия после Сталинграда была под «Курской дугой», но в бою там не участвовала — была во втором эшелоне. А затем 299 дивизия прошла через всю Украину: Харьков, Полтава, Знаменка, Кировоград и далее до западной границы.

Генерал Бакланов где-то летом 1943 года был назначен командиром 13-й гвардейской дивизии, заменив на этой должности генерала Родимцева А.И., который стал командовать 32-м Гвардейским корпусом.

Зимой 1943-1944 года я перешел к Бакланову Г.В. в 13-ю гвардейскую дивизию тоже на должность командира медсанбата. Летом 1944 года я был назначен начальником санитарной службы дивизии (дивизионным врачом). А дивизия именовалась: 13-я Гвардейская Полтавская ордена Ленина, дважды Краснознаменная, орденов Суворова и Кутузова стрелковая дивизия. В этой дивизии я окончил не только войну, но и службу в армии. Сразу после войны я очень тяжело заболел воспалением почек. Дважды подолгу лежал в госпитале. А затем демобилизовался. К этому времени генерал Бакланов уже командовал 34 корпусом.

В последний год войны Глеб Владимирович звал меня к нему в корпус начальником санитарной службы (корпусным врачом). Я отказался. Отказался потому, что не любил и до сих пор не люблю канцелярскую работу. Да к тому же я понимал никчемность этой должности. Корпусной врач ничего не имел в своем распоряжении, кроме письменного стола.

В последний год войны 1З-й гвардейской дивизией командовал полковник Комаров В. Н., вскоре ставший генералом.

Вспоминаю один случай, когда я с командиром дивизии полковником Комаровым, переправлялись на лодке через Одер. Льдинки еще плавали по реке, и мы решили с командиром дивизии переправиться на другой берег, где у нас был небольшой плацдарм. Переправились мы хорошо. Но на другом берегу, мы услышали визг снаряда. Полковник лег, а я остался стоять. Вставая, полковник сказал: «не лишне и лечь». Ему было неудобно: боевой полковник лег, а врач остался стоять. С тех пор командир дивизии убедился, что я не из трусов и относился ко мне с уважением.

Хочу рассказать еще об одном эпизоде, чтобы рассеять мнение, якобы врачи на фронте занимаются одной медициной. Было это зимой 1944-1945 годов. Дивизия получила приказ перебазироваться в другое место. Я ехал со вторым эшелоном штаба дивизии. Командовал нами начальник оперативного отдела штаба дивизии, подполковник. У нас было 12-15 грузовых машин. По приказу нам следовало двигаться по плохой дороге (это было в Германии, зимой). Но мы — начальник оперативного отдела и я, посмотрев карту, решили двигаться по хорошей дороге, которая шла километрах в 5 параллельно указанной в приказе. Мы двигались через лес в городок Крайцбург. Город начинался прямо из леса. Я ехал, кажется, в пятой машине. А впереди нас шел штабной микроавтобус. Когда появились первые дома города, ведущие колонну увидели стоящую на первом перекрестке большую самоходку. Она, увидев нас, развернула ствол орудия в нашу сторону. Первый выстрел попал в столб, а второй в наш микроавтобус. Мы быстро развернули машины в лес и отправили их назад. Немцы не знали, кто мы, сколько нас. Нас лес спасал. Немцы стали стрелять в нас с чердаков ближайших домов. Мы отстреливались, но у нас было только личное оружие: пистолеты, карабины, автоматы. Нас было человек 20. Начальник оперативного отдела сказал нам, что отходить нам нельзя — надо никого не подпускать к подбитому автобусу, так как в нем секретные документы.

Так как отбиться от противника личным оружием практически невозможно, подполковник решил пойти на поиски пушки, пулемета или чего-нибудь в этом роде, оставив меня старшим в группе. Мы отстреливались, а противник не знал о нас ничего: кто мы и есть ли кто за нами. Это нас спасало.

Не имея ничего, кроме личного оружия мы, конечно, не двигались, лежали в снегу. Затем подошла противозенитная установка (в кузове грузовой машины четыре спаренных пулемета). Из нее стали очередями стрелять по чердакам ближайших домов. Выстрелом, по-видимому, из пушки был убит наш стрелок из группы противозенитчиков. Ему снаряд прошел касательно поперек спины. Я подбежал к нему, но он уже умер. Немцы, видимо, поняли, что к нам подошло подкрепление, и стали отходить к реке, разделяющей город. Затем стрельба с их стороны практически прекратилась. Немцы перешли через реку и взорвали мост. Таким образом, мы взяли половину города Крайцбурга. Закончив боевую операцию, мы пошли посмотреть город. Увидели довольно большой деревянный двухэтажный дом, явно не жилой. Решили заглянуть в него. Оказалось, что это что-то вроде казармы. Вошли в большую комнату. В ней в строгом порядке стояли кровати и на каждой из них лежали винтовки. Стоял стол с остатками еды. На стене висел большой портрет Гитлера. Один младший лейтенант, увидев этот портрет, схватил с кровати винтовку за ствол и прикладом ударил по портрету. Раздался выстрел. И парень получил серьезное ранение бедра. Оказалось, что все винтовки заряжены.

Вот так по глупости или неосторожности можно получить пулю себе в тело.

Но на войне, как на войне: офицеры, врачи, инженеры, химики — все солдаты. Мне, как и другим начальникам служб, приходилось выполнять и несвойственные нам обязанности, вроде вышеописанных, да и другие. Так, где-то в западной Украине наша дивизия получила новое, мало подготовленное пополнение. Мне, как и некоторым другим начальникам служб дивизии, по приказу командования приходилось всю ночь патрулировать по окопам, наблюдая за порядком и поведением прибывшего пополнения. И было так: идешь по окопам, встречаешь солдата без оружия. Спрашиваешь: где твоя винтовка? Отвечает: «Там» - показывая пальцем вдаль. И действительно метрах в десяти от солдата стоит винтовка.

Но справедливости ради надо сказать, что это пополнение в последующих боях дралось хорошо.

Когда на фронте наступало затишье, то люди начинали заниматься чем-то развлекающим. Помню, как я с комиссаром МСБ пошли ловить раков. Это было на какой-то мелкой речушке, на Украине. Мы в сапогах шли с ним по дну речушки, и как ни странно, находили и ловили раков. Смотрю, как комиссар поймает рака, сразу развертывает ему хвостовую часть и что-то вылизывает в ней. Спрашиваю, что ты делаешь? Ем раковую икру — ответил он. Я пытался повторить это, но не смог побороть в себе брезгливость. Так и не попробовал раковой икры.

За время войны у нас в МСБ погибло два ведущих хирурга. Первой погибла Павла Ивановна Загарских (фамилию помню неточно). Как-то началась бомбежка села, в котором стоял наш МСБ. Мы с комиссаром стали нервничать. А Павла Ивановна сказала, что пока она еще жива, наш МСБ не пострадает. Но вот надо же, осколок тяжело ранил Павлу Ивановну в живот. У нас в МСБ оказали ей первую помощь и срочно отправили в госпиталь. Там, через несколько дней она скончалась.

А второй ведущий хирург МСБ (это было в конце войны уже в Германии), Глущенко Иван Иванович, при передислокации МСБ, находясь, как теперь говорят, «под мухой», вроде бы «потерял» машину с операционными сестрами. И ни у кого не спрашиваясь, поехал прямо к немцам. Линии фронта тогда уже не было, немцы находились отдельными группами в лесу. Вот к ним-то и приехал Глущенко. Они его убили.

Мы хотели забрать труп Глущенко, но немцы нас к нему огнем не подпустили. Тогда по приказу командира корпуса (а он ранее командовал нашей дивизией, знал Глущенко лично) была выделена группа, вооруженная пушкой. Труп удалось забрать и похоронить.

Вспоминаю и такую историю. Я, будучи начальником сан.службы дивизии, как-то летом 1944 года, поехал в полки нашей дивизии. Был в полках почти целый день. К вечеру возвращаюсь в штаб тыла дивизии, а на меня там смотрят с вытаращенными глазами. Спрашивают, откуда я приехал. Говорю, что из полка дивизии. А мне говорят, что мы тебе сделали гроб. Оказывается, что кто-то позвонил в штаб тыла дивизии и сообщил, что Земскова убило. Но оказалось, что в дивизии нас, Земсковых, было три человека. Убило не меня, а майора Земскова, начальника артиллерии одного из полков.

То, что мне делали гроб, как говорят, является хорошей приметой.

Помню и еще один эпизод. Наша дивизия перебазировалась где-то в западной Украине. Остановились переночевать в одной из деревень. Был вечер, темно. Мы встали на дороге. Слышим, сзади идет то ли танк, то ли самоходка. Кто-то подал команду освободить проезжую часть дороги. Я оказался на одной стороне дороги, а мой шофер Вася - на другой. Большая самоходка, таким образом, прошла между нами. Мне показался странным звук мотора самоходки. После проезда ее я спрашиваю у Васи, не показался ли ему звук мотора странным? Он ответил, что тоже обратил внимание на звук мотора. Я пошел в оперативный отдел штаба дивизии и рассказал там об этом. Мне сказали, что они уже имеют сведения: эта самоходка вышла за деревню. Там шел наш обоз. На русском языке из самоходки спросили: какая идет дивизия? Ему ответили, что тринадцатая. Из самоходки послышался мат и слова «опять эта тринадцатая попала под ноги» и самоходка раздавила 12 наших повозок. Эту самоходку тут же забросали гранатами.

Хочу рассказать печальный эпизод. Это было в последних числах апреля 1944 года. Наша дивизия взяла вражеский аэродром. На аэродроме обнаружили большое количество металлических бочек. Солдаты, конечно, продырявили бочку и по запаху определили спирт. Этот спирт быстро разобрали во фляги, котелки, банки и другую тару. К концу дня мне доложили, что один из солдат умер на посту. Через некоторое время сообщают, что еще один солдат умер. Нам удалось быстро разобраться, что наливали из бочки не просто спирт, а метиловый спирт — страшный яд. Я тут же доложил командиру и командиру дивизии. Был отдан приказ всем медикам и политработникам немедленно пойти в подразделения дивизии и выливать метиловый спирт, объясняя всем, что это страшный яд. Всю ночь ходили и выливали. Вылили массу его. В тоже время по всей дивизии объявили что все, кто пил этот спирт, должны пойти в медсанбат, где производили определенные профилактические мероприятия, которые требуются в таких случаях.

И все-таки отравилось более полутора сот человек, а 63 из них погибли. Это была страшная трагедия. Да к тому же через день дивизия должна была наступать. Представляете, что было бы, если бы не вылили огромную массу этого яда?!

Помню и такой случай. Это было зимой в Германии в конце войны. Я с шофером ехал на грузовой машине. Дорога шла по окраине населенного пункта, слева дома у самой дороги, а справа поле. Мы увидели, что солдаты лежат на снегу в поле и машут нам руками. Мы остановились и спрашиваем у солдат, что такое? Они сказали, что немцы совсем рядом и стреляют. Мы стали развертывать машину назад. Успели повернуть ее на 90°. Нос машины уперся в забор. Стрельба немцев усилилась. Я дал команду шоферу быстро вылезать из машины. Сам тоже выпрыгнул из машины и мы отбежали от машины на несколько метров. И в это время было прямое попадание снаряда в нашу машину.

Подбитую машину мы оставили и пешком пошли назад.

Ну, как и всякой войне, этой войне пришел конец. 8 мая 1945 года наша дивизия была в Дрездене. Я приехал на переправу через реку. Такой переправы я за всю войну не видел: солдаты в яркий солнечный день садятся в лодки и спокойно без всякой стрельбы переплывают через реку. А немецкие мальчишки бегают по берегу и кричат «война капут», «Гитлер капут».

Я поехал к своему месту дислокации и стал слушать радио. И вдруг слышу, на русском языке говорят, что Германия капитулировала. Тут же пошел в штаб дивизии и комиссару говорю, что я слышал. Он меня спрашивает, сам ли я слышал. Говорю да, сам. Он дает распоряжение проводить в частях митинги по поводу окончания войны. Я же вновь стал слушать радио. И к моему удивлению больше об окончании войны не говорят ни слова. Думаю, что же это за победа, если о ней по радио больше не говорят. У меня появилось сомнение: не передал ли кто-либо о капитуляции Германии с целью какой-то провокации? В это время дивизия получила приказ о срочной передислокации в Чехословакию под Прагу, на выручку восставших там пражан против фашистов. Ночью и слушал все время радио. Вдруг услышал в 3 часа ночи передачу из Москвы о том, что Германия объявила о безоговорочной капитуляции. Оказалось, что Германия вначале капитулировала перед Западными государствами, которое наше Верховное командование не признало и потребовало безоговорочной капитуляции перед всеми государствами, в том числе и перед СССР.

Наша дивизия, как и вся 5-ая Гвардейская армия, успели форсированным маршем подойти к Праге и помочь восставшим пражанам. Вот так и кончилась Великая Отечественная война.

Теперь ветераны войны вспоминают героизм наших воинов-солдат и офицеров. Вспоминают, как наши воины, не жалея своей жизни, закрывали амбразуры ДЗОТов своими телами, бросались с гранатами в руках под танки противника. Это героические действия патриотического характера. Слава и вечная память таким героям!

Но были и такие позорные явления, как дезертирство. Мне несколько раз довелось видеть наказания за дезертирство. Помню два таких случая в начале Сталинградской битвы. Один раз военный трибунал приговорил одного дезертира к расстрелу. Дело было под вечер, уже смеркалось. Дезертира поставили на колени на краю будущей могилы. Он кричал: «Товарищ комиссар, товарищ комиссар», а комиссар полка (это было в нашем полку) ответил ему «я тебе не товарищ», а сотрудник КГБ выстрелил ему в затылок.

В другой раз дезертира расстреляли перед строем полка. Стреляла группа солдат.

Иногда трусы пытались уйти от боевых действий самострелом, т.е. стреляли себе в руку. И был приказ: расстреливать самострелов прямо в мед.частях, когда диагноз «самострел» подпишут три врача. Я видел такой случай: в ПМП соседнего полка, когда после подписи трех врачей, расстреливали «самострела» прямо возле ПМП (это было в начале Сталинградской битвы). Его поставили на откос балки, а стреляли снизу, со дна балки. Один врач попросил дать ему расстреливать. Он несколько раз выстрелил, но не попал, а затем он ранил «самострела» и тот стал кричать, орать. Кто-то из боевых офицеров, находящихся на ПМП, оттолкнул стрелявшего врача, сказав «Дай-ка я его прикончу» и «прикончил» одним выстрелом.

Мне довелось видеть и повешение предателя. Это было в городе Ташлыке. Собрали массу населения и военных. Приговоренного привезли в грузовике со связанными руками. Подняли его на ноги, накинули ему на шею петлю, и машина должна была отъехать, но она не завелась. И тогда тот, кто приводил в исполнение решение трибунала, столкнул преступника (это был «полицай» из местных жителей), и он повис на виселице.

Через несколько дней после окончания войны мне довелось осмотреть концентрационный лагерь в Терезине (это в Чехословакии, в 60 км от столицы).

Во-первых, надо сказать, что лагерь построен капитально: каменная постройка выстроена большим полукругом. Все здания одноэтажные. Полукруг получился довольно большой. Он окружен высокой каменной стеной, а затем и рвом, в котором много воды.

Я попал в этот лагерь, когда узников в нем уже не было. Говорили, что их почти всех расстреляли немцы и захоронили в общей могиле.

Меня сопровождал и.о. коменданта лагеря. Говорили, что он много помогал узникам. Чехи его и оставили комендантом лагеря. Он показывал мне камеры: это небольшие помещения с унитазом и маленьким окошечком под потолком. Все камеры запирались со двора. Комендант многие камеры открывал, показывал мне. Он рассказывал, что заключенные умирали в камерах, ложась на пол. Следующие ложились поперек мертвых. В камерах содержалось по 14-15 человек. А камеры маленькие, думаю не более 12-15 кв метров. Комендант показал мне еще одну камеру. Дверь открылась, на полу лежал совсем голый человек. Он представлял собой кости, обтянутые кожей, — это крайняя степень истощения. Комендант говорит «вот еще одни мертвый узник». Но этот «мертвый» узник вдруг зашевелился. Тут же все сопровождавшие меня служащие бросились к нему, подняли его на ноги. И он что-то пытался сказать на каком-то мне незнакомом языке. Коллективом мы поняли, что он не то швед, не то швейцарец. Тут же узника отправили в госпиталь. Дальнейшую судьбу этого узника я не знаю. Но вот почти 60 лет, я вижу его голодные глаза.

Братская могила, в которой похоронены погибшие узники, находится за пределами лагеря. Чехи заставили пленных немцев раскопать братскую могилу (в ней несколько десятков трупов). И похоронить каждого погибшего в отдельной могиле. Я видел это новое кладбище: могилы были очень ровные и находились в строгом порядке по отношению одна к другой. И на каждой могиле было что-то похожее на деревянный крест. Там, где находилось новое кладбище, никаких деревьев и кустов нет. Все могилы располагались как по линейке.

И, наконец, хочу рассказать приятный эпизод. Было это в Польше. Наша 13-я Гвардейская дивизия отмечала кажется трехлетие ее создания. Дивизию вывели во второй эшелон. На праздник дивизии приехал командующий 10-м Украинским фронтом маршал Конев И.С. Приехал он не один, а с большой охраной.

После официальной части празднования был организован праздничный ужин. Это было в каком-то доме, в котором хозяев не было. Охрана маршала окружила этот дом. На ужине было где-то 30-35 офицеров дивизии. Я тоже там был.

Был накрыт один большой стол. И маршал Конев И.С. сидел с нами за столом. Он производил впечатление очень уставшего человека. Сидел за столом спокойно, почти все время молчал. Внимательно глядел на нас. Тостов маршал не произносил. Поведение маршала как-то связывало нас, удерживало от излишнего шума, да и от излишней веселости.

В конце вечера мы понемногу пытались уходить. Я тоже попытался уйти. Мне удобнее идти к себе через сад. Только я ступил в сад, как послышалась команда «Стой. Назад». Я попытался пройти в другом направлении, но слышал ту же команду: «Стой. Назад». Так и вернулся я к столу. Но маршал уже собирался уходить. И когда охрану сняли, мы все спокойно разошлись, унеся с собой очень приятное впечатление о маршале Коневе И.С.

Не исключено, что я путаю день празднования: трехлетия дивизии и день «Октябрьской революции».

Ольга-Алёнушка

Дата: Воскресенье, 11.05.2025, 04.56.24 | Сообщение # 12

Алёшка с поварёшкой

Группа: Администраторы

Сообщений: 4514

Награды: 0

Статус: Оффлайн

Братья Борис и Николай